Времена года – июль: и Север бывает уютным. Простая экскурсия по лесной речушке

Уже почти август, но река, к этому времени обычно уходящая, все еще полноводна. Как и все остальное в природе, это и плохо, и хорошо одновременно. Плохо оттого, что высокая вода мешает ловле рыб, вольных шляться где попало, а не там, где мы их ждем. И хорошо, потому что пока еще можно заглянуть в самые скрытые уголки речной дельты – причем совсем рядом со столицей Ямала.

Эти зеленые лабиринты – на низких, таловых берегах, и все они – просто рукава одной реки. Но мы переедем на другой, горный берег Полуя, и покажем вам, как выглядят изнутри его настоящие лесные притоки.

(К счастью, мы успели там побывать еще до того, как хлынули дожди с грозами, призванные на наши головы нетерпеливыми грибниками).

До этой речки от Салехарда чуть более 10 километров, и там еще сохранился временный мост железной дороги, заброшенной в середине прошлого века. Прекрасные рельсы старинного металла сняли и продали в 90-е, пустая насыпь почти везде заросла лесом, но перебраться с берега на берег по этому сооружению можно и сегодня. Речка эта до осени вполне судоходна для лодок, но только до места, где в нее обрушился крутой берег вместе с деревьями. Однако и того, что нам осталось, вполне хватит – и не только для прогулок и уединенных пикников. В ее холодной, тундровой, чайной воде рыбы немного, зато по берегам ее в урожайные годы хватает и ягод, и грибов. И там по-настоящему красиво. У самой этой речки тоже есть притоки – они еще меньше и еще уютней. В хорошие годы грибы там можно собирать, не выходя из лодки. Ну, или почти не выходя.

Как и многое из того, что окружает столицу, места эти уже совершенно неведомы большинству ее жителей. Когда-то по рельсам 501-й северяне прямо из города ездили на дрезинах по ягоды и грибы, за утками и глухарями. Заготовки на зиму были важной частью местного быта и занимались этим почти все. Многое изменилось, нет больше ни рельс, ни дрезин, но некая загадочная жизнь здесь все же существует.

Мы недолго ломали головы, чтобы понять, как туда попала, кому и зачем нужна скамейка в такой глуши, на самом краю высокого яра, откуда виден почти весь мир. Поставить ее там мог только поэт или, на худой конец, поклонник философа Канта, уверявшего, что без созерцания всякое наше знание лишено объектов и остается в таком случае совершенно пустым. Ему верил великий Гете, поэт и тоже, кстати, немец, считавший созерцанием уважительное наблюдение природы. Так или иначе, скамейка там стоит.

И если вам вдруг надоест город с его вечными проблемами, и захочется хоть ненадолго воспарить духом – приезжайте, взбирайтесь на нее и созерцайте прекрасный мир, в котором мы так поспешно и глупо живем. Света, воздуха и покоя тут хватит на всех.