Времена года – сентябрь: Прощанья и потери. Любая Собь когда-нибудь впадает

Мы всегда приезжали сюда примерно в это же время. Только теперь – прямо в индейское лето, бархатный сезон полярных предгорий.

По правде говоря, это была еще не осень, а просто застрявший во времени август.

Еще не случалось ночных холодов и инея по утрам, еще не было сигнала пора! для всего, что жужжит и летает, что машет в воде плавниками и хвостом.

Мы появились рано, и это слегка усложнило нашу жизнь и привычки, - но все согласились, что такие неудобства можно терпеть долго и с наслажденьем.

Увы. Голодные хариусы ловятся быстро, а хранить их в тепле долго не получалось еще ни у кого. Даже до десяти дней на Соби (эталон – две недели) мы дотянули с сомненьем.

К счастью, зашевелились небеса,

а когда погода портится, уезжать как-то проще.

И вот что мы увозили домой помимо того, что честно поймали.

Уже четвертый год по Соби в сентябре не поднимаются на нерест ни пыжьяны, ни пелядь, она же сырок.

Вот так (и гораздо гуще) булькала раньше их косяками вся река и наш излюбленный плес.

Вот так он пустует и в этом году.

Там, где ночью в луче фонарика шевелилось звездное небо из рефлекторных глаз ершей, плотным слоем лежащих на дне, теперь пустота. Нет ершей – значит нет и налимов – они тут в это время встречались, как киты и сардины

в Атлантике. Или как гну и крокодилы – в принципе.

А хариусы, рыбы-бабочки, аборигены Соби – остались дома.

Что изменилось в реке – мы не знаем. В этом году по ней почти непрерывно плывет какая-то пена. В чистой горной воде ей точно не место.

Что это и откуда берется – мы не знаем. Жители Харпа во всем клянут рыбоводов. Там, откуда река течет, – месторождение хромитовой руды. Ее добытчики тоже не ангелы.

Так или иначе, все изменилось.

Парень из Катравожа – единственный рыбак на бударке, которого мы видели в рыбацком поселке, подтвердил - пыжьян толпится возле устья Соби,

но в саму реку теперь не заходит.

Четвертый год.

Ну и так далее.

Сам же поселок строится и процветает – во всяком случае, мы лично видели, как там сгружали какие-то бетонные плитки,

а новенький триколор над Катравожем теперь заметен за многие километры.

На въезде в поселок, возле ротонды для желающих любоваться пейзажем

живет эталонный гражданин.

Судя по всему, он один честно верит во все, что видит и слышит.

И над фасадом его дома синхронно вьются десять разных знамен – от триколора до ЯмалСпас’а.

Есть там и флаг российской империи, и ВДВ, и СПС.

И даже черный флаг Бессмертных Русских – личное знамя грозы горцев позапрошлого века казачьего генерала Бакланова.

На все случаи жизни.

So it goes.

Самую сложную часть нашего путешествия – перевалку через две Оби

– мы прошли с первой потерей. На Оби Игорской намертво заклинило Suzuki нашего толкача. И весь остальной путь мы больше не расставались.

А потом, дивным утром последней ночевки, я потерял свой FLY, муху, мой излюбленный квадрик.

Он упал в кочки и высокие травы тальникового острова в 20 километрах от города. Грохнулась китайская батарейка, так что найти его по сигналам было уже нельзя.

Мы всем теперь говорим, что падал он именно так...

А нашему другу Валере мы пообещали - если мастер не починит, с честью погребем его SUZUKI прямо на кладбище для больших кораблей.

P.S. Теперь, как и обещано, остались одни Кунжолы.