Сегодня День памяти жертв политических репрессий. 501 стройка: какие воспоминания хранят старожилы?

Сегодня в стране - День памяти жертв политических репрессий. Для 700 Ямальцев это не только страницы из учебника отечественной истории, это часть их жизни. В Салехарде, Надымском и Красноселькупском районах, чтобы найти материальные свидетельства мрачной эпохи - не требуются особенные усилия и поисковые экспедиции. Многие артефакты по-прежнему в границах поселений, на местах бывших лагерей - затянулись мхом, но не покрылись забвением.

Салехард – удивительный город. Куда не ступишь – везде история. Трагическая, страшная, но забыть о ней мы просто не имеем права. Здесь сохранился участок знаменитой «мертвой дороги». Именно сюда летом 1949 года пришел первый паровоз со стороны мыса Корчаги.

Здесь установлена памятная табличка. Участок железнодорожного полотна «Чум-Салехард-Игарка» - теперь достопримечательность города. Рядом – полуразвалившееся здание бывшего депо.

Старожилы предлагают хотя бы раз в году – в День памяти жертв политических репрессий - проводить в этом районе экскурсии. История буквально под ногами. Для кого-то это рухлядь, а для общественника Геннадия Сысолятина – ржавый таз или, скажем, неподъемная кувалда – раритеты времен 501 стройки. Дарья Ивановна Торлопова – одна из тех немногих оставшихся в живых, кто был свидетелем масштабного строительства. Она отлично помнит день приезда в Салехард первого паровоза.

«Поезд прошел – весь в зелени, березовые ветки - так украшено было. Было поздравление с открытием железной дороги», - рассказывает Дарья Торлопова.

Ритм жизни небольшого Салехарда в конце 1940-ых очень изменился. Колонны заключенных и военные внесли оживление в тихие будни северного городка. Плотники и маляры под стражей каждый день трудились в центре Салехарда. Среди прочих зданий соорудили и эту школу. Сейчас здесь Молодежный центр технологий занятости. Чем не музей 501 стройки? – говорят общественники.

«Те заключенные сделали нам подарок. Этот подарок - музей 501 стройки. Назвать его нужно именем Людмилы Федоровны Липатовой - Почетного гражданина города Салехарда», - рассказывает Геннадий Сысолятин, старожил Салехарда.

Собирательный образ гулаговских лагерей попытались создать на выставке в лабытнангском музее. Фотографиями представлен единственный в России музей истории политических репрессий «Пермь-36», открытый на территории бывшего лагеря для политзаключенных. А подлинные экспонаты – со сталинской 501 стройки. Еще немного истории. Отъехав чуть дальше от города Семи Лиственниц к станции Обская, попадаешь в музей под открытым небом. Полусгнившие лаги, поросшие мхом, выдают: здесь жили люди. За 10 минут удалось найти три землянки. Их появление легко объясняется все теми же событиями середины прошлого столетия.

Родственница Дарья Ивановны работала в 23 километрах от Салехарда на 501 стройке. Из рассказов женщины вырисовывалась безотрадная картина: «сестра рассказывала, что там много погибает заключенных, когда железную дорогу строили. Говорила, что утром выгоняли много людей на работу, а вечером четырех-пятерых не досчитывались. Каждый день, прямо там – умирали».

Судьба самой Дарьи Ивановны сложилась трагически. Ей было полтора года, когда семью раскулачили и сослали на север. В 9 лет она рассталась с детством: в дом пришли за отцом, матерью и старшим братом. Был 1937 год. Отца обвинили в том, что он - цитата «проводил контрреволюционную пораженческую агитацию в пользу фашистских стран, утверждая о скорой войне и гибели советской власти».

«Да, конечно, несправедливо. Как он - неграмотный человек, вел пропаганду с капиталистическими странами? На чем он – зимой на собаках, что ли, ездил. А летом на колданке?Вот они сидели все в конторе. Мы с братом придем. Там окно такое – на земле уже лежало. И мы придем с братишкой. Плачем. Мама подойдет, плачет. А милиционер выйдет, нас за шкирку. А еще и пнет нас под жопу, мы где упадем», - вспоминает Дарья Ивановна.

Маму через полтора месяца освободили. А старшего брата отправили в лагерь – он строил Комсомольск-на-Амуре. Вслед за ним на эту же стройку попал и другой брат. Освободили их уже после войны. Еще трое братьев погибли в Великой Отечественной. А отца расстреляли – в том же 37 году в Ханты-Мансийске. О точном месте захоронения родные до сих не знают. По официальным бумагам предположительно на территории ОВД. Но Дарья Ивановна в это не верит: «мне одна женщина рассказывала, она работала судьей - здесь в Салехарде. Рассказала по секрету, что никаких расстрелов на территории милиции не было. Говорит, увозили их на речку. Заставляли долбить проруби. Расстреливали и в прорубь спускали».

Вот так буднично – решали, кому жить, а кому нет. Человеческая жизнь ничего не стоила. Ее можно было сломать, уничтожить и не нести за это никакой ответственности. Об этом нужно помнить, если мы не хотим повторения.