Как это было 75 лет назад – воспоминания очевидца и подлинные документы истории. Почему «сибирка» пришла на Ямал вновь?

Когда в середине июля в Ямальском районе вспыхнула страшная инфекция, к нашему региону оказалось приковано внимание всей страны. Сибирская язва, мирно дремавшая в вечной мерзлоте больше 70 лет, вдруг пробудилась и пригрозила настоящей катастрофой. Операция «спасение», развернувшаяся в карантинной зоне и за ее пределами – аналогов в России, да и в мире, не знает… Вернемся в прошлое. 1941 год, война, вся страна работает на фронт. А на Ямале бушует другая напасть. Умерших от «сибирки» оленей никто не сжигал, откуда в тундре лишние дрова и горючее? На полтора метра в землю – вот и вся утилизация. Но споры коварной болезни, срок жизни которых – сотня лет, никуда не исчезли. И своего часа дождались – в благополучном 21 веке.

Первые сигналы о массовом падеже из Ямальского района начали поступать с середины июля. На фактории Тарко-Сале у оленеводов-частников погибли сначала 60, потом сотня, а следом уже две сотни животных. Мор начал принимать угрожающий характер. Ветеринары и сотрудники районной администрации срочно вылетают на место.

Все уверены – мор вызвала жара. Последние две недели - не ниже 30, а такой погоды на севере Ямала не было, как минимум, сотню лет. У мертвых животных берут пробы на анализ. Через три дня из тюменской лаборатории приходят результаты – все куда серьезней. Пришла беда. В тундре «проснулась» сибирская язва. К этому времени падеж зафиксирован уже в трех стадах: частных и совхозных. Лаборатория в Москве подтверждает диагноз. Территорию указом губернатора закрывают на карантин. Началось самое сложное – не дать «сибирке» распространиться до масштабов биологической катастрофы.

Все началось с небольшого участка тундры в центральной части полуострова Ямал, чуть севернее озера Ярото – это очаг заражения. Но в считанные дни опасной зоной стала огромная территория района – 220 квадратных километров.

Людей, которые оказались в очаге инфекции, вывозят на безопасное расстояние в район рыбных озер – это 60 километров от карантинной зоны. Жизнь здесь начали создавать фактически с нуля.

Вариант только один: все имущество – от чумов до бытовой утвари и даже одежду - должны уничтожить. С миру по нитке для кочевников начинают собирать помощь: и власти района, и общественные объединения, и просто неравнодушные земляки. На пункты сбора помощи северяне принесли не меньше 10 тонн одежды и предметов первой необходимости. Поняв, что в беде их не бросят, оленеводы-частники немного приободрились. «У нас была произведена вакцинация, наши семьи увезли в незараженный участок. Вроде говорят нормально. Оленей у нас уже не осталось, но не падаем духом, надо же за что-то держаться», - рассказывает оленевод Денис Худи.

Жизнь в ямальской тундре продолжается. Появляются новые «чумовые комплекты» – на это округ выделил 90 миллионов рублей. Уже есть бытовая утварь, одеяла, подушки, теплая одежда и аптечки с медикаментами. Малыши беспечно резвятся возле тундровой стройки Для них события последних недель - вертолеты, переезды, незнакомые люди – не более, чем приключение. А вот для их родителей все было куда серьезней. Губернатор и районные власти здесь частые гости – убедиться, что кочевники ни в чем не нуждаются.

Людей, конечно, волнует их имущество. Особенно нарты - священная для кочевника вещь, семейная реликвия. После экспертизы Роспотребнадзора 180 саней оленеводов признаны чистыми – их вернули хозяевам. О сложившейся ситуации от тундровиков никаких секретов. Вакцинировать отныне будут всё оленье стадо Ямала, ежегодная прививка от сибирской язвы войдёт теперь в местный санитарный календарь. «Теперь без прививок Ямал не будет. Я думаю, с этой бедой мы справимся и на следующий год уже с абсолютным пониманием войдем», - сказал Губернатор ЯНАО Дмитрий Коыблкин.

Вместе с тем, эвакуацией населения из зоны карантина занимаются спасатели. Вертолетами были вывезены около 400 кочевников. Борт МЧС из Челябинска привез 80 многоместных палаток, 600 раскладных кроватей, 80 переносных печей. И три тысячи сухих пайков для кочевников. Все для временного лагеря. Его разбивают неподалеку от Яр-Сале. Прежде, чем попасть в палаточный городок, оленеводы проходят через санитарный туннель: медосмотр, обмывка и даже приходится расстаться с одеждой - на ней могут быть споры. Если нет признаков болезни, переходят в чистую зону. «С сибирской язвой не сталкивались. Но, к примеру, с африканской свиной чумой работали. Тоже очень серьезное заражение. Конечно, с сибирской язвой они не сталкивались, не было ее на территории России. Сейчас до 1 сентября эти мероприятия будем все выполнять», - говорит Сергей Мирошниченко, начальник Уральского регионального центра МЧС России.

Ветеринары приступают к массовой вакцинации животных. Из чистой зоны к очагу: такая тактика показала свою эффективность. Под руководством 46 ветеринаров развернуто 15 полевых бригад. Ямальским специалистам помогают коллеги из соседней Югры, Тюменской области и Красноярского края. Всего на этот год в плане иммунизации – около 400 тысяч животных. В округ поступило 700 тысяч доз вакцины. Оставшиеся перейдут на следующий год. Привитый олень, пройдя по зараженной местности, уже не заболеет.

Прививки от сибирской язвы получили и тундровики. С первых дней вспышки в круглосуточном режиме начинают работать медики. Они осмотрели каждую кочевую семью. Округ закупил 130 тысяч доз вакцин – прививать решено население районов, граничащих с Ямальским.

При малейшем недомогании и признаках болезни, тундровиков увозили в окружную больницу. В инфекционное отделение попали 97 жителей тундры – большинство дети. Ямальским эскулапам помогали лучшие инфекционисты страны. Анализы пациентов отправляли в Москву. Диагноз «Сибирская язва» подтвердился у 23 человек. У большинства из них врачи диагностировали самую легкую форму болезни. «По мировой статистике у 100 заболевших – кожная форма, а 5 приходится на генерализованную, так вот, мы здесь все-таки сейчас видим менее пяти процентов генерализованных форм. Но сибирская язва, как и любая болезнь, может протекать молниеносно», - поясняет главный внештатный специалист Минздрава РФ по инфекционным заболеваниям Ирина Шестакова.

Так и случилось с 12-летним мальчиком. Его спасти не удалось. Как выяснили медики, он пил кровь зараженного животного. Остальные пациенты уже через две недели начали собираться домой. У Ольги Худи и двух ее детей диагноз не подтвердился, но им всем пришлось пройти полный курс медикаментозной терапии.

На Ямал друг за другом прибывают сначала главный санитарный врач России, а затем и Министр здравоохранения. Вероника Скворцова посетила больных, а затем побывала на новом стойбище. Все отмечают грамотные и оперативные действия местных властей, что позволили контролировать ситуацию. «Дело в том, что это очаговая инфекция, она приурочена к ареалу нахождения животных, и в этой связи, опасаться, что инфекция будет распространена на другие регионы и территории страны – не нужно, это невозможно», - прокомментировал Министр здравоохранения РФ Вероника Скворцова.

К концу июля потери скота составляют две с половиной тысячи животных. Но падеж уже – единичные случаи. Очаг локализован, а территорию готовят к дезинфекции, тоннами завозится топливо для сжигания трупов.

29 июля в Салехардском аэропорту приземляются грузовые самолеты ВС РФ. Они привезли с собой вертолеты, спецтенику, химические вещества для дезинфекции, передвижные лаборатории и, конечно, людей – три сотни служащих химических войск. Полевой лагерь военные разбивают на 330 километре железной дороги Обская-Бованенково. Личный состав заранее прошел вакцинацию. О ходе очистки тундры ежедневно докладывает лично Министру обороны. «Разброс оленей от чумов достигает до 10 километров, причем одиночные случаи, как шло стало - олени по 1-2-3 падали. Чем быстрее будем их находить, тем быстрее будем их уничтожать и дезинфицировать местность», - докладывает генерал-майор, командующий войсками радиационной, химической и биозащиты Центрального военного округа Валерий Васильев.

Работают по-военному – быстро и слаженно. Ликвидация последствий эпизоотии – это операция во всем мире считается одной из самых сложных. В зоне карантина люди работают в специальной защитной одежде. От периферии к очагу, одного за другим, сжигают павших оленей.

На границе чистой и карантинной зоны создают пояс безопасности – для этого в тундре установили около 40 тысяч предупреждающих знаков. Военные вертолеты летают на предельно малой высоте – пилоты отмечают на GPS места, где пали олени. «Мы снимаем координаты и затем передаем специалистам, которые уже занимаются непосредственно уничтожением этих бактерий и спор», - поясняет летчик-штурман Рушан Галиев.

Ежедневно на объектах работают 6 мобильных групп по 13 человек. В каждую из них включен военный биохимик. По словам командира, технология утилизации давно отработана. По спорам сибирской язвы военные наносят двойной удар. Сначала высокотемпературным полем, затем химической дезинфекцией. Помощь армии оказывают и сами оленеводы. «Нам проводники-оленеводы сообщили, что есть массовые захоронения, свежие – их семь. Есть закрытые, есть открытые. Мы сейчас провели разведку. Эти места мы обработаем, продезинфицируем, перед этим правда возьмем пробы, что там за штамм сибирской язвы, а потом дезинфекцию проведем», - рассказывает с места событий Валерий Васильев.

Смена «в поле» по 6 часов. Перед посадкой в вертолет – еще одна дезинфекция. Спецодежду обрабатывают перекисью водорода с уксусом.

В зоне полевого лагеря полную дезинфекцию проходит уже само воздушное судно.

Затем обязательный визит к военврачу, прием антибиотиков, измерение температуры, осмотр кожного покрова. И так ежедневно. Справиться со своей «мирной» миссией спецвойскам удалось всего за 18 дней – рекордные сроки, учитывая масштабы вспышки, которых в современном мире еще не видели. «Мы отобрали 115 проб с воды, почвы, ягод, грибов, техники, с животных – все показали отрицательный результат. В общей сложности отработали 115 проб», - говорит полковник, начальник научно-исследовательского центра биологической защиты специального назначения Игорь Богомолов.

Вероятные причины вспышки инфекции ветеринары и ученые выдвинули почти сразу. По одной из них – пастухи гнали стадо по старому разрушенному человеческому кладбищу. По другой – забрели на скотомогильник. Высокая температура воздуха подтопила вечную мерзлоту – всего на 10 сантиметров больше, чем, например, в прошлом, но этого хватило, чтоб разбудить споры «сибирки». А дальше включились кровососущие насекомые, которых из-за жары этим летом было больше, чем обычно. «Кровососущие насекомые стали, возможно, одним из важных факторов такого распространения болезни со стада на стадо, и быстрого распространения внутри стада. Сибирская язва – это не настолько распространяющееся заболевание, чтобы вот такой падеж был. Обычно любая вспышка заканчивается двумя-тремя головами и очень часто остается незамеченной. До тех пор, пока не выявляется цепочка падежа или заболевание человека. У нас произошло наоборот. Мы получили массовую гибель животных из-за главного трансмиссивного фактора – насекомых», - объясняет руководитель службы ветеринарии ЯНАО Андрей Листишенко.

С 2007 года на Ямале перестали вакцинировать оленье поголовье от сибирской язвы. С 1968 года округ считался свободным от этой инфекции. С конца девятнадцатого века до 30-х годов 20 века на территории округа случилось 66 вспышек сибирской язвы. Самая массовая в 1911 году – полегло более ста тысяч поголовья. Последний раз инфекция бушевала на Ямале ровно 75 лет назад – в 1941 году.

Тогда в Надымском и Ямальском районах погибли более 6 тысяч оленей. Информация об их утилизации сохранилась в архивных документах. Трупы надлежало зарывать в землю на глубину в полтора-два метра, а над могильником насыпать полуметровый холм. «Предварительного обжигания трупов не проводится» - говорится в документе 1941 года.

Горючего или дров в первый год войны в голой тундре просто не было. Транспорт для санитаров - оленьи упряжки и лодки. Очевидно, насколько опасны такие могильники даже спустя десятки лет. О местах захоронений знал каждый в тундре – информация передавалась из уст в уста. Марина Гавриловна Тоболько за свой век, а ей больше ста лет, застала несколько вспышек язвы. Всю молодость кочевала с мужем по Приуралью. Столкнуться с болезнью в лицо, к счастью, не довелось, ведь те, кто заболевал – уже не выздоравливал. «Олени вокруг чума умирали, а некоторые живые оставались. Те, что выживали – испуганные разбегались. Спать ложились люди и не просыпались. Вся семья умирала. Никто их не хоронил, в чуме так и лежали. И олени вокруг лежали. Спустя время ветер, снег и дождь этот чум разрушали. Его все потом стороной обходили, «мертвый чум» называли», - вспоминает старожил Приуральского района Марина Тоболько.

Никаких врачей тогда в тундре не было. Если начинался мор, ненец вел стадо к священному месту. Только боги, верили язычники, могли излечить стадо от любой напасти. «В Уральских горах был священный камень – его все оленеводы знали. Если олени заболеют, туда сразу вели. Кто дойдет до него – тот живым и останется. Если по дороге олени падали, то их никто не трогал, они так и оставались, их нельзя трогать», - рассказывает она.

Места мора сохранились не только в генетической памяти кочевников. На карте с пометкой «для служебного пользования» отмечено 59 мест захоронений «сибирки». Больше всего могильников на северо-западе Приуралья – это как раз в районе Уральских гор, в Ямальком районе их 10. Теперь эта карта должна стать настольной для кочевников. «Но уже четко надо понимать, что произошло таяние, климатические условия не стабильны, и этот фактор мы ставим во главу угла, чтобы формировать весь комплекс работ, связанных с проявлением почвенных инфекций», - отмечает директор департамента ветеринарии Министерства сельского хозяйства РФ Владимир Шевкопляс.

В последний день лета губернатор региона подписывает распоряжение. Карантин в Ямальском районе снят. Но округ еще долго будет анализировать и пожинать плоды случившегося. Как избежать повторения истории? Достаточно ли вакцинации и корректировки маршрутов каслания? Научное сообщество говорит, что нет. И, например, высказывает мнение, что вспышка инфекции – закономерность, вызванная перевыпасом пастбищ. Специалисты подсчитали: на территории округа может пастись не более 400 тысяч животных. Простая арифметика говорит, что сократить нужно не меньше 250 тысяч голов. Между тем, есть и другая сторона медали - это бесценный опыт. Теперь мы все знаем, насколько едины могут быть северяне, когда случается одна на всех большая беда.